Аннотация:

Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.

Награды

Критика

Можно попробовать отнести прозу Ханцис к магическому реализму, однако здесь нет магии фактов, лишь магия атмосферы, которая исключительно «в глазах смотрящего» – и героя, и читателя.

Татьяна Дагович, прозаик, поэт, филолог («Время в аквариуме», журнал «Знамя» №6, 2021).

Работа над рукописью, включая предварительную подготовку, заняла ровно два месяца.


Вопреки авторскому предисловию, все произведения живописи, музыки, литературы и кинематографа, упомянутые в повести, являются реальными. При этом только одно из них снабжено названием и указанием на имя автора: это «Аквариум» Камиля Сен-Санса.

           В холодильнике у Тео, по традиции, повесилась мышь. Тина достала из сумки, стоявшей рядом с кухонным столом, пакет чипсов, надорвала его и села на крутящийся стул с подстройкой высоты. Кое-что, конечно, изменилось со студенческих времен. Квартира была поприличней, народ посерьезней. Никто после попойки не кормил рыб в туалете, и на столах танцевали редко, но главное оставалось неизменным: Тео притягивал людей. Все, кто попадал в его орбиту, распускались, словно астры. Начинали придумывать, петь, играть, ходить упруго, по-кошачьи льнуть к нему. Много говорили, много пили, пока не засыпали штабелями друг на друге. Он один оставался несгибаем и восседал на груде поверженных, извивающихся тел, сжимая в руке флейту Пана – будто в каком-то модерновом балете. Сколько бы он ни пил – спиртное не брало его. Он говорил, что расслабляется, но Тина замечала лишь, что глаза его начинают блестеть, а голос садится на целый тон. Этим новым голосом он говорил тягуче, на полуулыбке, и те, кто был в его орбите, принимались кружить быстрее и смыкать кольцо, будто стая акул, почуявших кровь. Тогда Тина уходила. Весь низ у нее наливался свинцом, и она превращалась в неваляшку, обреченную качаться взад-вперед, пока не сойдет с ума от невозможности лечь и заснуть.

           Её до сих пор терзало чувство, что тогда, в день похорон, у них что-то было.